"

Это очень чувствительное аниме. Действие происходит в предновогодней обстановке большого мегаполиса, очень похожего на привычные нам города. Я, идя вечером по улицам Москвы, чувствую себя совсем как Бато. У меня ещё остаются какие-то дела, надо купить что-то по дороге домой (как и Бато), хлеб в супермаркете дрянной, поэтому надо успеть в маленькую булочную рядом с домом (так же и Бато покупает еду для собаки в маленьких магазинчиках, над дверью которых при входе звякает колокольчик).

Мне близко и ощущение поездки в машине по городу поздним вечером, поскольку меня часто подвозит начальник. Да и с массивными старыми машинами, вроде Паккарда Бато или Стэндарда Тогусы, я знаком не понаслышке - с ними прямым образом связана моя работа. И ездить на них доводилось не раз. Толстые упругие подушки сидений, хриповатое, потрескивающее радио, тоненький, короткий бегающий по узкому лобовому стеклу дворник... Странно видеть эту ностальгию из старых американских фильмов в 2037-м году (как явствует из повествования).

Бато приходит домой. Собака, весь день проспавшая на коврике, тычется ему в колени. Так же выбегает ко мне наша спаниелька, от природы сонное существо, вот уже 12 лет не знающее забот. Бато по-хозяйски заглядывает в холодильник, разогревает собачий ужин. Сыплет в миску витаминки (мы их тоже даём нашей собаке, я часто сам готовлю ей ужин, если прихожу домой первым). Сам же садится в кресло с банкой пива и накрывает ноги пледом. Интересно, как он пьёт пиво, если он киборг? Ну и ладно, вспомним девочек-ганслингеров из 1-го отдела ""Школа убийц"), лучшим времяпрепровождением которых были посиделки за чашкой чая с кусочком кекса, хотя у них тоже были кибертела.

Глядя на усталого Бато, киберполицейского с большим стажем, я вспоминаю стихи поэта Юрия Левитанского:

Человек, похожий на старую машину,
Сделанную в девятнадцатом веке...
Он подымается к себе на этаж,
Не снимая пальто,
Присаживается на кушетку,
Которую по-старинному называет "софа"
И которая откликается звуком "фа",
Когда он на неё садится...
Так и сидит он, не зажигая огня,
Человек, похожий на старую машину,
Сделанную в девятнадцатом веке,
Старая усталая машина,
Или просто СУМ,
Как он в шутку себя называет,
Хотя он при этом вряд ли подозревает,
Что "сум" по-украински означает печаль,
Да и по-русски звучит
Достаточно грустно...

Так же патетичны картины гигантского сервера, некогда построенного правительством для хранения огромного количества информации, а затем заброшенного и заселённого сквотерами - членами различных религиозных общин, адептами неведомых нам культов. Пролетающие на механической птице и дискутирующие на тему старых философских и религиозных трактатов Бато и Тогуса. Мрачно-торжественное карнавальное шествие, скирды полыхающих огнём кукол, на которых постепенно сгорают матерчатая одежда, волосы из пакли и в конце концов остаются лишь обугленное дерево, фарфор и керамика.

А затем Бато и Тогуса проходят в замок загадочного Кима, создавшего в своём обиталище иллюзорную реальность, обманывающую тебя, как только ты будешь готов принять её на веру. Бато указывает Тогусе на ключ к этой игре - отними две буквы у слова aemaeth (смерть) - и получишь maeth (ложь). Помни, зачем ты пришёл, не забывай о своей задаче, не отвлекайся от выполнения долга. И всё это ещё больше начинает напоминать фильмы Тарковского, прежде всего "Солярис". И в итоге грозный и всемогущий Ким оказывается всего лишь мощным компьютером, справится с которым можно, пригрозив вытащить вилку из сети.

Я заметил, что у роботов - робота-гейши, устроившей бойню в небоскрёбе в начале фильма, рождающегося робота в заставке, гадалки в замке Кима, голых кукол, обрушившихся с потолков подводного завода Локус Солус - у всех у них было лицо Кусанаги, знакомой нам по первому фильму. И это неспроста - Бато имел её в виду, когда говорил о своём ангеле-хранителе, и это она вела его к цели, помогая обходить ловушки коварной Локус Солус.

В конце, когда Бато высаживает Тогусу у его дома, навстречу отцу выбегает дочка. И тот вручает ей долгожданный подарок. Она развязывает шёлковую ленту на коробке, и мы видим классическую фарфоровую куклу - ту, которая столетиями радует девочек и будет радовать их ещё долго - фильм вселяет в нас надежду на это.

Кукла на руках у девочки напоминает нам о словах, сказанных усталой прокуренной сотрудницей лаборатории - её улыбка, пожалуй, является наилучшим средством научить ребёнка чувствовать и понимать чувства других..."

Обычно я скептически отношусь к таким картинам. Слова о «лучшем фильме всех времён и народов» чаще всего не более чем выдача желаемого за действительное, а пресловутая «философия» и «второе (третье, десятое) дно» на поверку нередко оказываются банальными попытками «сойти за умного». Возможно, именно поэтому фильмы, претендующие на глубину и небанальность, зачастую выглядят, звучат и смотрятся весьма и весьма скверно: взгляните, например, на подавляющее большинство так называемого «фестивального кино», наиболее широко распространённого подвида артхауса.

Современный артхаус вообще в основном представляет собой удручающее зрелище. В нём правят бал халтура, явно нецелевое расходование средств (никогда не поверю, что «Догвилль» действительно стоил десять миллионов) и фрустрация в самых гнусных своих проявлениях, из-за чего смотреть такое кино зачастую совершенно невозможно. Анимационный артхаус (к каковому часто относятся вообще все мультфильмы, «которые нельзя понять с первого просмотра») обыкновенно во всём следует по стопам старшего брата: исключения крайне редки, но среди них есть наш сегодняшний герой.

Что бы ни было для зрителя важнее прочего в фильме, в первую очередь он обращает внимание на видеоряд как составляющую, пусть даже лично для него не критичную, но несущую наибольшее количество информации. Видеоряд «Невинности» более всего напоминает таковой в культовом (хотя и основательно подзабытом в последние годы) фильме «Бегущий по лезвию». Картины огромного города – а они, как и следовало ожидать, занимают в фильме одно из центральных мест, - с первых же кадров заставляют вспомнить то старое кино. Словно достигающий небес, многоярусный метрополис в чёрно-жёлтых тонах, где пронзительная музыка (хотя Кэндзи Кавай, безусловно, мало напоминает Вангелиса) растворяется в городском шуме, пульсирующий неоновый свет освещает красиво обшарпанные подножья небоскрёбов, капли дождя сбегают по стеклу… Этот город – не развитие города из первого «Призрака», но реинкарнация города из Blade Runner. Они действительно очень похожи, однако природа их различна: город «Бегущего по лезвию» был настоящим (материальным), город «Невинности» - картина, пусть и обладающая объёмом. Чем может отличаться впечатление от реального вида из окна и полотна, его изображающего? Казалось бы, ничем особенным – в случае удачи художника. Но в «Невинности» не так: здешние картины, изображающие город, куда как ярче, красивее и страшнее города настоящего.

Анимационный фильм может быть красивее художественного. «Невинность» является единственным подтверждением этого тезиса: индустриальные пейзажи по вкусу не всем, не всякий назовёт их красивыми, однако нарисованы они с такой любовью и с таким вниманием к деталям, что каждый эпизод хочется пересмотреть заново, каждый кадр хочется вставить в рамку и подолгу им любоваться. Только этот фильм я назову самым красивым на свете, и дело даже не в каком-нибудь новом технологическом уровне (который всё же есть) или рекордном бюджете (которого таки нет), но в первую очередь в удивительной аккуратности во всех технических вопросах. Вторая часть «Призрака в доспехах» (равно как и первая) – одно тех из немногих аниме, которые действительно имеет смысл смотреть в кинотеатре или хотя бы на видео высокой чёткости: на DVD эффект уже не тот.

Скорее всего, этот фильм следует отнести к «полутрёхмерным»: возникшему в последние годы и постепенно набирающему обороты направлению анимации, в котором практически все пейзажи и интерьеры трёхмерны, а персонажи – нарисованы вручную. Оно ведёт свою родословную то ли от некогда экзотических (ныне же почти повсеместных) элементов так называемой 3DCG, то ли от видеороликов компьютерных игр, то ли от того и другого сразу – теперь уже трудно установить, да это и не важно. Поскольку направление это ещё молодое и непривычное, о подобных фильмах (которых сняли уже немало) слышали, наверное, почти все, причём вокруг них было и, надо полагать, ещё будет сломано немало копий. Направление, в котором движется современная анимация, у многих вызывает сомнения, а в отзывах о подобном кино (в том числе и о «Невинности») то и дело сквозит сектантская ненависть к трёхмерной графике. Необходимость её в самом деле далеко не очевидна, но в данном случае она уместна как нигде хотя бы потому, что без неё едва ли стало бы возможным сделать фильм настолько прекрасным. Он действительно способен завораживать: когда камера неспешно поворачивается, следя за взлетающей стаей белоснежных птиц, когда исполинский собор вдруг оказывается индустриально-готическим ансамблем усеянных огнями башен, когда в сизом дыме падают высокие ели… Где ещё можно встретить такое?

Снять «самый красивый фильм всех времён и народов» в наши дни, когда красота доступна каждому (и за вполне умеренную цену), не так-то просто, но режиссёру и возглавляемой им команде это удалось в полной мере. Технические достижения картины бесспорны, но смысловое её наполнение два года назад вызвало весьма бурные дискуссии, не до конца затихшие даже сейчас. Суть их сводилась к поиску ответа на однобитный, так сказать, вопрос: есть в фильме смысл или нет? Также немало камней собрало стилистическое решение фильма, сильно отличающееся и от предыдущего фильма, и от манги, на которой он якобы основан, и от гламурненького детективчика с дурацким подзаголовком Stand Alone Complex. К проблеме наличия/отсутствия смысла мы ещё вернёмся позднее, а вот на флуктуациях стиля стоит остановиться.

Он действительно уже не тот, что раньше, и его изменения – неотъемлемая часть эволюции, которую вселенная «Призрака» претерпела за девять лет. В первом фильме присутствовали доставшиеся в наследство от манги популистские элементы вроде голых тёток и морей крови (в аниме тех времён вообще крови было гораздо больше, чем сейчас). Чисто внешние атрибуты, но за этими деревьями, тем не менее, вполне можно было не заметить леса (что многие и делали) и не понять сути этой картины. Не понять, что Кусанаги – отнюдь не духовная наследница Наоми Армитаж, и фильм о её жизни – скорее мистерия, чем «кибербоевик». В «Невинности» этот недостаток в значительной мере устранён, и в рамках устранения дизайн был изменён так, чтобы ничто в нём более не напоминало о Сиро Масамунэ и его опусе. Дизайном, как и прежде, занимался Хироюки Окиура, и новый облик персонажей полностью выдержан в его стиле: подчёркнуто реалистичный, практически монохромный, порой не слишком приятный глазу (хотя, конечно, до «достижений» Кона Сатоси, Кацухиро Отомо и Кадзуто Накадзавы ему очень далеко). Разумеется, больше всех досталось Бато (нынешнему главному герою), который ранее больше других персонажей напоминал свой манга-прототип. Теперь он – не добродушный и простоватый громила, а суровый, мрачный, одинокий воин, на бледном лице которого не отражается никаких чувств. С другой стороны, голос его всё так же эмоционален и хорошо поставлен, что может быть случайностью, а может – сознательным авторским замыслом: достаточно сравнить манеру речи главного героя и нежный, умиротворённый голос Кусанаги, его ангела-хранителя. Она достигла гармонии, а он хоть и отрешился от мира людей, всё же продолжает существовать в нём – такая точка зрения тоже имеет право на существование.

Здесь мы подходим к проблеме смысла. Очень многое зависит от того, считать ли те или иные аспекты этого фильма реализацией авторского замысла или же случайным эффектом. Разговоры героев, наполовину, наверное, состоящие из цитат – сделаны ли они таковыми с тем, чтобы донести до зрителя некую идею, или же просто потому, что все эти фразы замечательно звучат (это, кстати, чистая правда)? Соприкасающиеся губы кибернетических девушек – означают ли они объединение материального и духовного или же цитату из «Яйца ангела»? Собака, сквозной образ фильмов Мамору Осии, - символ одиночества или символ любви режиссёра к собакам?

Числящийся продолжением «Призрака в доспехах» (для понимания происходящего и получения удовольствия от просмотра знакомство с первой частью не обязательно), на деле этот фильм – скорее развитие идей и творческих методов «Яйца ангела». Он наполнен таким количеством образов, цитат и различных мыслей, что однозначная дешифровка невозможна, каждый воспринимает его по-своему, видит в первую очередь то, что ближе ему. Может показаться, что подобное изобилие едва ли уместно, что оно – лишь маскировка «внутренней пустоты» (которую нередко ставят ему в вину), однако не будь всего этого – смог бы фильм стать тем, чем он является? Смогла бы существовать его уникальная аура – вероятно, самая сильная, самая атмосферная в мировом артхаусе, которой даже фильмы Андрея Тарковского мало что могут противопоставить. Такое многообразие смыслов – тоже часть стиля, сильнейшей стороны фильма.

Последние фильмы Мамору Осии – уникальное явление, почти что единственное «некоммерческое» кино, которое действительно приятно смотреть – причина, видимо, в том, что оно взяло всё лучшее от кино коммерческого. Где каждый новый фильм стремится быть лучше предыдущего (и это ему удаётся!), где нет халтуры (столь обычной для «некоммерческого» кино), где никто не стремится схватить зрителя за шиворот и бить его мордой об стол. Кино непростое, но сделанное для зрителей, а не для жюри кинофестивалей. Любителей таких фильмов не так уж много, но «Невинность» - тот самый идеальный артхаус, которого мне так не хватало. Как знать, может быть, его не хватает и вам.

© Фёдор Мастихин, 2006.05.26 (при копировании текста активная ссылка на www.world-art.ru обязательна)