Довольно часто аниме-сериалы сравнивают с «мыльными операми» — телевизионными постановками без начала и конца; иногда, в особых случаях, сопоставляют с «большим братом» — кино; часто вспоминают печатную мангу, изредка — какую-нибудь литературную форму, от рассказа до романа… «Волчицу со специями» я бы сравнил с театральным спектаклем. Минимум декораций, строго ограниченный круг действующих лиц в каждом действии, отсутствие каких бы то ни было спецэффектов и — главное! — сосредоточенность на том, что составляет суть любого театрального действа — взаимодействие характеров. А вся внешняя составляющая сюжета (в основном торговые операции) используется лишь для того, чтобы без излишнего драматизма поставить героев в драматическое положение.

Это ещё больше приближает происходящее к театру — ведь именно в нём события не происходят, а проговариваются, поскольку главной движущей силой сюжета является диалог. Главный из которых, диалог волчицы и бродячего торговца, идёт здесь непрерывно, на разных уровнях и сквозь все эпизоды сериала — на этом диалоге он, собственно говоря, и построен. Очень типично именно для пьесы. И в какой-то степени то, что мы видим, можно назвать театром двух актёров…

Правда, ведут они свой извечный диалог не только с помощью слов, а ещё и с помощью других персонажей, эпизодически возникающих для того, чтобы проиллюстрировать какую-то грань их отношений. Самую же суть этих отношений я бы назвал старомодным (и по-старомодному же основательным в своём легкомыслии) словом «флирт». Именно это неустойчивое состояние «предвлюблённости», сотворённое из поддразниваний, игры взглядов, рискованных шуток, фривольных намёков, мнимых признаний и таких же мнимых измен держит нас, зрителей, в напряжении почище любой закрученной интриги.

В реальной жизни такие отношения устанавливаются лишь на мгновение, как точка равновесия между притяжением и отталкиванием, и именно на этот момент приходится восхитительное ощущение невесомости, происходящее от чувства полной свободы по отношению к партнёру. Проходит это довольно быстро, достаточно лишь подумать о нём всерьёз. Но сам миг блаженной безответственности вспоминается потом, как праздник…

Правда, иногда праздник затягивается — например, из-за того, что некая богиня возьмёт да сбежит с ежегодного торжества по случаю своего пленения. В результате из этого большого, но краткого торжества, предназначенного для всех, получится малюсенький, но зато постоянный праздничек для одного — того, кому повезло стать её спутником. В конце концов, праздник ведь изначально и предназначен для того, чтобы напрямую общаться с богами!

И вот, пожалуйста — теперь богиня едет с вами на тряской повозке, грызёт яблоки и досаждает ехидными шуточками… Кем её считать? Как относиться? Как к обычной взбалмошной девчонке? Но она — богиня! Как к страшному и непостижимому языческому духу? Но она — человек! Непонятно… И это выбивает из колеи — привычной, накатанной колеи повседневных забот «уважаемого крота», слепого ко всему, что не связано с прибылью. Однако общение с вольной богиней, не связанной никакими условностями человеческого общества, обречено на такую же вольность (даже фривольность!), ввергая в непонятное и непривычное для этого «крота» невесомое состояние… И прахом идут планы построить собственный магазин, и списываются в вечный долг убытки, и осыпается позолота с мечты утвердится в среде таких же «уважаемых кротов»…

Какое-то наваждение, честное слово! Романтическая горячка в острой форме… И, конечно же, всеми силами иммунитета, олицетворяемого здравым смыслом, трезвым рассудком и жизненным опытом, эта болезнь загоняется вглубь… Где почему-то иногда переходит в форму хроническую…
Такой вот клинический случай мы и наблюдаем — свободные, ни к чему не обязывающие отношения взрослых, умудрённых опытом, расчётливых и ироничных (как они сами о себе думают) людей всё больше напоминают тормозящий своё вращение волчок, который с каждым оборотом их диалога тяжелеет от переполняющих его чувств, и под этой тяжестью вот-вот должен грянуться оземь, обернувшись… чем-нибудь эдаким.

Но он всё вращается, чудесным образом удерживаясь от падения, хотя по всем признакам, давно уже должен был перейти в лежачее положение. Взаимное притяжение главных действующих лиц всё больше тормозит повседневную круговерть и заметно колеблет гордую вертикаль — кажется, это вот-вот должно во что-то вылиться, к чему-то привести… И наверняка, если бы Хоро была нормальной женщиной, Лоуренс — нормальным мужчиной (а японские сочинители — нормальными людьми!), то и привело бы… Где-нибудь к концу первого акта. То есть, простите — к середине фильма…

Однако, специально для гурманов — то есть, для тех, кому нравится смаковать это балансирование на минимальной недосказанности — оно, это состояние, искусственно (и искусительно!) продлевается. Вот оно, прекрасное мгновенье, которое так хотел остановить поэт! Здесь оно остановлено аж на дюжину серий по просьбам телезрителей. Что? Уже на две дюжины?! Уф… Ну, всё правильно: искусство искусством, но ведь и о прибыли надо помнить! И кому же, как не прожжённому торговцу Лоуренсу и хитрющей Хоро, о ней и заботиться, водя за нос не только друг друга и своих торговых партнёров, но и благодарных зрителей!

В дополнение скажу, что при желании в этом сюжете можно также найти явное и наглядное опровержение вошедшего ныне в силу оголтелого феминизма, проповедующего самодостаточность женщины как отдельного биологического вида. Как это ни парадоксально, именно здесь, где женщина и впрямь представлена существом внечеловеческим, всё как раз поставлено с ушей на ноги (и даже награждено хвостом) — ведь, оказывается, даже богиня нуждается в надёжном мужском плече…
Да, но как же тогда быть с пресловутой «женской гордостью»?! Ха! Скажу больше: ха-ха!!! Об этом можно не беспокоиться: для её ублаготворения самими женщинами давным-давно придумано несметное количество коварных до наивности и чрезвычайно хитро шитых белыми нитками уловок — ведь на это надёжное мужское плечо можно не только опираться: его можно ещё и шпынять, кусать, щипать и всячески третировать! Чтоб знало своё место… По команде «рядом»!

Так что, если вас не коробит от анимешного жаргона, можно смело объявить образ Хоро весомой попыткой творчески обогатить такой популярный в аниме типаж, как «цундерэ» (за самым ярким примером такого типажа лучше всего обратиться к комедии Шекспира «Укрощение строптивой»). Удачна или неудачна сия попытка, решать вам. Но, если кому-то вдруг по душе строптивые волчицы… тем более, с такими милыми ушками… и, вдобавок, с таким роскошным хвостом, то… Рискните — ведь тот, кто не рискует, не получит прибыли!