Несмотря на раздражающую неправдоподобность (к последним сериям лишь возрастающую), на несколько упрощенную (аниме-примитивизм) рисовку персонажей, «Мадлакс» оставляет после (внимательного) просмотра впечатление фильма, мягко говоря, неглупого: с нетривиальным сценарием, хорошо прописанными (вплоть до мельчайших деталей) персонажами, продуманными сюжетными схемами наподобие «причина-следствие» и – кто бы, что ни говорил – убедительной мотивацией.

Первый эпизод «Мадлакс» может поставить в тупик. Наблюдая за нехитрой «военной операцией» с многочисленными взрывами и бескровными убийствами, трудно предположить, что перед тобой закрученная драматическая история, повествующая о таких, в общем-то, сложных вещах, как «грех», «вина», «искупление» и т.д., история, полная «завораживающих» недоговоренностей, загадок, мистических (зеркальных?) раздвоений и побуждающая к усиленной мозговой деятельности.

«Мадлакс» берет за живое тотальным дуализмом сюжета/идеи. Редко встретишь произведение, где тема «двойственности» (и «двойничества») имела бы столь сложную, изощренную структуру. При чем чисто внешне дуализм может быть проявлен довольно примитивно: нестабильная, погрязшая в гражданской войне азиатская страна, где не существует законов, давно нет порядка, где человеческая жизнь опустилась ниже своего номинала, и благополучное европейской государство, тихое, с размеренной жизнью, законопослушными гражданами, мирно спящими за стенами шикарных коттеджей; избалованная девочка, привыкшая к заботе окружающих, сама не знающая, чего она хочет от жизни, то ли мечтательная, то ли просто сонная – и другая девочка, ее ровесница, привыкшая к «ежедневному экстриму», для которой убивать людей давно стало обыденностью – и т.д. Подобного антуража в «Мадлакс» хоть отбавляй – вон и герои «ходят парами», а стоит одной паре «разбиться», как мгновенно возникает новая.

Другое дело, когда дуализм начинает проявлять себя на уровне идеи (смысла). «Мадлакс» может похвастаться бесчисленным количеством нюансов, которые выполняют роль своего рода «водораздела» между такими понятиями, как, например, «грех» и «греховность», «вина» и – прощу прощение за неуклюжесть – «виноватость» (по-другому не скажешь!).
«Мадлакс» - фильм о нравственном (так сказать) раздвоении, о первопричине поступков, об истинной природе мотивов и желаний. При этом столь пристально (в телескоп) рассматриваемая тема греха приобретает оригинальную трактовку, точнее (при помощи все того же телескопа) позволяет выйти на более глобальный, общий уровень. В «Мадлакс» повествуется не столько о конкретном грехе конкретного индивида (индивидессы), сколько о греховности вообще – греховности человека, греховности мира…

Пресловутое «освобождение от оков сознания» (фраза, ставшая своего рода девизом фильма) – это утрированная (пафосная) метафора, выявляющая и демонстрирующая (истинную) природу (каждого) человека. Можно лишь посетовать на то, что метафора не получила должного, более изящного воплощения: человеческие толпы с разинутыми ртами и пустыми глазами зомби, крушащие все на своем пути и истребляющие друг друга, успели (за годы просмотра аниме) сильно приесться.

Особый интерес представляет языковой пласт. Примечательно, что именно слово (слова) используется в качестве «оружия» (или инструмента освобождения). В наше время, когда все вербальное давно вымещено визуальным, подобные идеи могут показаться утопическими. Несомненно, что авторы старались провести параллель не столько с «магическими заклинаниями», сколько с библией (и то, что штаб-квартира Enfant расположена именно в церкви весьма показательно), с тем самым священным праязыком, на котором Адам давал имена животным, птицам, всему сущему, о котором грезили Рембо и Хлебников, языком, существовавшим до падения Вавилонской башни, общим для всех (не случайно действие слов, прочитанных главой Enfant, оказывается одинаковым для людей разных национальностей/языковых групп).

Отголоски филологических увлечений можно найти и в системе имен и названий, используемых в «Мадлакс». Gazth-Sonica, Madlax, Enfant – эти слова (некоторые из которых даже можно перевести, пусть это ничего и не даст) вызывают вполне определенные ассоциации с бурными филологическими изысканиями/экспериментами конца 19 начала 20 века. Невольно вспоминается эсперанто (или, скорее, волапюк), заумь (помните? – дыр бул щил), другие безумные идейки по созданию нового (общего языка).

В «Мадлакс» переосмысляются, обыгрываются многие «культурные наваждения» и прочие интеллектуальные феномены прошлого. Заявленный жанр «мистерия» отнюдь не случаен – «Мадлакс», словно бы возрождает жанр средневекового действа, где наряду с обычными людьми присутствовали не только фантастические существа, ожившие куклы, пугала, воплотившиеся в конкретных персонажей представления о воде, земле, хлебе, но и сложные абстрактные понятия, такие, как «грех», например…
Под конец можно еще упомянуть о том, как умело в «Мадлакс» связано внутреннее, глубинное и чисто внешнее. Многочисленные события/детали/свойства имеют чисто идейное объяснение – например, пресловутая неуязвимость Мадлакс. Ведь если подумать, от греха невозможно избавиться, не в человеческих это силах – пали ты по нему из танка, всаживай в упор целую обойму и т.д.

«Мадлакс» нельзя порекомендовать широкой аудитории. Однако, его сложная красота, интеллектуальный беспредел и странноватый юмор несомненно найдут своего зрителя.
- Furnace Leader г. Москва –