«…Законов всех она сильней».

(Кармен)

Женщина придаёт жизни смысл… И заставляет бороться за её сохранение.

(проф. Ламбадский, моралист)

Начиная столь пространный отзыв, мне, по здравому размышлению, следовало бы с ходу ринуться описывать все составляющие фильма: его сюжет, графику, игру актёров, прелести анимации и звукового оформления и т. д. и т. п. Однако врождённое чувство прекрасного подсказывает, что это лишнее — упомянутые прелести ничуть не выделяют эту работу из шеренги себе подобных. Можно лишь констатировать, что все параметры изделия «сериал телевизионный анимационный» находятся в пределах стандартов, утверждённых Министерством Манги Японии.

Ну тогда, наверное, можно было бы покопаться в вызванных ассоциациях, неожиданных аналогиях и ослепительных прозрениях на тему того, что на самом деле хотел нам поведать автор? Однако, вот беда: что хотел автор, то он, по-видимому, и поведал. И неожиданных ассоциаций здесь не больше, чем можно найти в голове нормального японского мангаки, сделавшего сюжет для нормального японского режиссёра, у которого с этим тоже напряжёнка.

Получается, что и говорить-то не о чем — а хочется! Хочется поделиться радостью от «анимешки», которая смотрелась на одном дыхании от начала и до… э-э… того, что заменило ей (надеюсь, временно!) конец. Тут, по большому счёту, надо бы перейти на интернациональный язык подростков всего мира и, помогая себе руками, единым духом выпалить: «Ну, герой, типа, лузер, второй раз экзамен завалил; ну, типа, идёт, а тут на него… Такая, короче, фифа с буферами — бэнг-бэнг! И, понимаешь, бац сверху! А он, блин, носом между ног, ха-ха-ха!», завершая тираду восторженными подвзвизгиваниями и подхрюкиваниями. Но, к сожалению, в силу возраста и других, менее важных причин, у меня уже не получится сделать это так зажигательно. Что ж, в силу возраста (и других, менее важных причин!) у меня зато есть возможность проанализировать, что именно вызвало такое впечатление, обосновать его и попытаться защитить от посягательств ценителей, которые, правда, этот фильм всё равно не посмотрят, как бы я ни тужился. Поэтому главное, что я собираюсь сделать — развеять заблуждение тех, кому он всё-таки нравится, но они стесняются себе в этом признаться. Заблуждение состоит в том, что эта работа по умолчанию считается штампом, собранным из других штампов.

Навешивание ярлыков, впрочем, вполне можно объяснить: при первом взгляде на обсуждаемый сериал, действительно, так и тянет припечатать его словечком «стереотип», если не похуже! Ведь что должно обязательно быть в типовой мульт-эпопее? Конечно же, МАГИЧЕСКИЕ БОИ! А ещё — КРАСИВЫЕ ДЕВУШКИ! А лучше всего — МАГИЧЕСКИЕ БОИ КРАСИВЫХ ДЕВУШЕК! Ну, всё это здесь и есть (как нарочно, даже без попыток замаскировать каким-нибудь киберпанком или мистикой). Кстати, чтобы красивые девушки в промежутках между боями не болтались без дела, надо прибавить им забот — поэтому, конечно же, они должны быть влюблены! В кого-нибудь, кто не будет им слишком мешать… Да, вот вам и причина для боёв! Формулируем суть действия окончательно: МАГИЧЕСКИЕ БОИ С ПРИМЕНЕНИЕМ КРАСИВЫХ ДЕВУШЕК, ЗАЩИЩАЮЩИХ СВОЮ ЛЮБОВЬ! И о чём после этого можно ещё говорить? Это ж стереотип! Целая куча стереотипов! Привычных так, что дальше некуда! Э-э… Вот в этом и закавыка — потому что когда «дальше некуда», то можно уже говорить не о стереотипе, а об архетипе.

Что такое «архетип», пусть каждый вообразит в меру своей культурности — в этом контексте я бы определил его как некий общий для всех людей эмоциональный образ, из которого, как из корня, произрастают все остальные образы (ну, как, к примеру, образ лунной девы, которым буквально пропитано японское аниме). Произведение же, построенное на архетипах — это мифологический эпос, к которому должно относится с почтением, как к дедушке всего нынешнего искусства. Или же это — сказка, которую просто интересно слушать, несмотря на то, что она составлена из одних и тех же повторяющихся элементов… Кто сказал — «штампов»? А вот и нет!

Для начала вспомним-ка, что такое штамп. Вспомнили? Правильно: «штамп» (будет вернее всё же брать это слово в кавычки) есть бездумное повторение привычной формы. В этом определении ключевое слово: «бездумно». То есть, это самый простой способ сделать что-то, смахивающее на произведение искусства, не прикладывая творческих усилий. Достаточно скопировать найденную где-то мелодическую, графическую или сюжетную составляющую, зарекомендовавшую себя как годную к употреблению, а затем вставить в свою поделку. Из таких кусочков, как из гастрономических ингредиентов, можно сварганить вполне съедобное блюдо, а потом скормить его нетребовательному потребителю. Правда, потребитель так и не получит нужных калорий, но сразу этого не почувствует, потому что набитое брюхо на некоторое время создаст иллюзию сытости.

Так вот, возвращаясь к предмету разговора — «Сэкирэй» это, безусловно, собрание расхожих типажей в антураже привычной до зевоты сюжетной идеи. Но, в отличие от описанного выше случая, здесь они НЕ скопированы. Они заимствованы. Причём (как это формулируется на юридическом языке) с «заранее обдуманными намерениями», т. е. уже по определению не бездумно. Можно даже сказать, творчески — так же, как, к примеру, в своё время из итальянской новеллы был заимствован сюжет одной трагедии всех времён и народов…

Ну, здесь творцы рангом помельче, но и они — сначала автор, а потом, вероятно, и режиссёр — отнеслись к делу не так равнодушно, как положено профессиональным ремесленникам. И триста раз использованные сюжетные ходы работают в их творении на удивление слаженно, не мешая (как это обычно случается именно со штампами!), а помогая друг другу в создании сюжета — который, по большому счёту, ими же и задан. И так же, как вышеупомянутая трагедия всех времён и народов, относится к категории сюжетов вечных… После осознания этого как-то язык не поворачивается назвать его «штампом» — потому что здесь он представляет из себя не набор цирковых трюков (предназначенных в основном для демонстрации трусов в разных ракурсах), а реальную сказочную историю. И ирония не мешает мне воспринимать серьёзный нравственный посыл этой «сказочки».

Да и кто сказал, что вечные ценности перестают быть вечными, если их преподносят в шутовской форме? Главное — есть ли они в этой форме, т. е. вспоминал ли автор при сочинении о том, что такое хорошо, а что такое плохо, а не только о гонораре. И хотел ли, кроме денег, получить от работы какое-то удовлетворение — или даже, как это ни неприлично звучит, удовольствие! А от чего (кроме еды и секса, конечно!) мы получаем больше всего удовольствия? Подумали? Хорошо подумали? Ну а теперь правильный ответ — конечно же, от игры! Игра — она по своей природе требует творчества; пусть подражательного, по-детски беспомощного, но настоящего — такого, чтоб вызывало азартную дрожь в руках и прилив крови к голове. Вот нашему вниманию и предлагается сюжет, который на самом деле игра. Или наоборот — игра, оформленная в сюжет. Важно, что при этом соблюдено главное условие интересной игры — простые и логичные правила, которые дают свободу действий игроку. А заодно — простые и логичные объяснения всему происходящему…

На это раз — действительно всему, включая и лирические переживания действующих лиц. Приготовьтесь к небольшому шоку: вся романтика в фильме — по правилам! Это и есть та изюмина, которая окончательно придавит к полу рационально настроенного зрителя. В кои-то веки необъяснимые и неуловимые душевные порывы оказываются запряжёнными в телегу сюжета: по условиям игры главный герой просто не может не любить тех, кто ему достался! А достаются ему так называемые «сэкирэй» — потрясающие (некоторыми местами) девушки, которые не маются в попытках понять, кто им нужен, а сразу берут быка за рога — выбор происходит на генетическом уровне, заменившим все мистические понятия «судьбы», «предопределения» и «предназначения» разом. Ну просто неземной комфорт для тех, кто устал от мелодрам, построенных на идиотских недоразумениях! Ведь, действительно, гораздо приятнее получать то, что заслужил своими способностями, а не то, что тебе подтасовал шулер-сценарист, заранее просчитав: «Ага, этот персонаж нравится публике — пора влюбить его в героя/героиню».

Правда, способность эта, которая служит мерилом «крутости» асикаби в его нелёгком деле окрыления сэкирэй, называется на человеческом языке влюбчивостью, или, высоким слогом — любвеобильностью. То есть, у потенциального асикаби должно быть большое сердце и широкая душа, которая сможет вместить всех и любить их любовью крепкой, как морковка! Как говориться, каждый по возможностям, каждому по способностям… А уж наш-то герой ой как способен! Причём когда угодно, где угодно и при любых обстоятельствах, даже под страхом смерти. К тому же, как ни стыдно в этом признаться, при появлении у Сахаси Минато (так, кстати, зовут нашего героя) новых сэкирэй в дело включаются и те загадочные чувства, которые заставляют многих собирать пёстрые клочки бумаги, стёртые пятаки или пустые банки и хранить их, как сокровище…

В результате такого совмещения романтики с коллекционно-карточным подходом плоские марионетки аниме-персонажей, извечно живущие среди таких же плоских декораций, обретают выпуклость… э-э… то есть, реальность игривых… м-м, то есть, игровых фигур. Каждая их этих фигур ходит по-своему, но в конце концов приходит к своему игроку, доставшемуся волей судьбы и генов. Если вы играете за Сахаси Минато, то игрок — вы. Вы ведь не забыли ещё, как замечательно одушевляются куклы или солдатики (а также плюшевые мишки, фигурки трансформеров и прочие барбикены), с которыми вы играли когда-то? И в процессе игры зарождались личные чувства, и мы начинали обращаться со своими игрушками, как с полноправными товарищами, давая им имена и наделяя свойствами характера: «Маша очень капризная, а вот Светочка умненькая и послушная, всегда ест кашку!». Разница только в том, что здесь за нас это делают специалисты, собаку съевшие на одушевлении… то бишь, на анимации. И одушевляют на совесть: типовые «куклы Маши» оказываются близки и интересны — просто потому, что в рамках этого сюжета они действительно нужны не только для того, чтобы кавайно маячить возле героя, отличаясь друг от друга лишь цветом волос. Здесь они — соратники с уникальными боевыми способностями! И каждая — любовь на всю жизнь. Эдакий «боевой гарем», собранный по принципу максимальной несовместимости — ну, чтобы скучно не было.

Правда, «гарем» — слово неподходящее, потому что подразумевает не мужа, но хозяина, то есть, попросту говоря, рабовладельца. Конечно, кому-то только этого и надо — но, надеюсь, не нам с вами! Тогда как же правильно назвать этот матримониальный беспредел? «Стая» (с вожаком?) — у-у… звучит опасно; «стадо» (с пастухом?) — уничижительно; «группа» (всех со всеми) — гм… сомнительно… Пожалуй, если отталкиваться от статуса членов этой команды, который подразумевает добровольность и равенство, правильнее всего назвать это «коммуной». Можно сразу «коммуналкой»…

И главным для нас становится эта самая «коммуналка», то есть, в общем-то, средства для достижения победы (конечно, если вы всё-таки не собираетесь победить любой ценой!). В результате наибольший интерес вызывает не столько цель игры (достаточно стандартное «всех убью, один останусь»), сколько цель сюжета, которые на самом деле не совпадают. В этом-то противоречии и заключён, по научному выражаясь, «конфликт», призванный двигать действие. Он и движет. Вот только объяснять, в чём он заключён, увольте — не буду. Незачем. Напомню лишь, что с точки зрения игры собирательство любимых девушек есть всего лишь подбор оружия для грядущих битв. Наверное, как раз от такого трепетного отношения к оружию и амуниции, заложенного у мужчин как раз на генетическом уровне, и происходит одушевление этого оружия (а так же коллекционный бзик). Как там в песне поётся: «Только сабля казаку в степи жена»… Сам же подбор показан просто и наглядно — мы видим процесс отлова и приручения диких девушек с последующим превращением их в домашних. Прямо по сказке Р. Киплинга «Кот, который гулял сам по себе» — вот только в роли Женщины здесь, в традиционном японском аниме, выступает Традиционный Японский Школьник… Кто бы сомневался!

Способ приручения, кстати, выбран как раз под него: выбирает не он, а приручаемая. Ну да попробовал бы он отказаться! С другой стороны, не будь он таким «слабаком» и «рохлей», то собрал бы настоящий гарем — без кавычек; и это не вызвало бы к нему ни малейшей симпатии, а лишь неприязнь, замешанную на зависти и отвращении (то, что в фильме достаётся на долю других асикаби, которые решили, что быть «слабаком» — не для них, и стали рабовладельцами). Здесь всё обстоит с точностью до наоборот — наш гаремовладелец, по большому счёту, и является гаремом для своих избранниц! Ведь для каждой из них он именно тот, кто ей нужен: для одной — верный друг и товарищ; для другой — нежный и заботливый старший брат; для третьей — законный муж, которого нужно уважать, но держать в строгости; для четвёртой — благодатная почва для сексуальных экспериментов… Право, начинаешь испытывать к нему уважение: чтобы соответствовать всем этим требованиям, нужно иметь по-настоящему отзывчивое сердце и огромное терпение! Этого понимания, видимо, и добивались авторы. И, может быть, именно в этом и состоит очарование подобных историй — ведь даже как-то неловко чувствовать себя в этой роли НАСТОЛЬКО хорошим…

Вызывает умиление и то, что «боевые подруги» остаются боевыми в быту, находя повод для неукротимого соперничества в самых, казалось бы, обычных житейских вопросах, что для героя становится постоянной головной болью, а для зрителя — непрекращающимся праздником. Нужно ведь помнить, что бойцовские качества заложены в их характер изначально — и нам постоянно об это напоминают. Наверное, неспроста? Наверное… Может быть, как раз для того, чтобы мы не забывали главное отличие этой ситуации от стандартного турнира на выживание — ведь здесь, чтобы выжить, нужно уметь не только бить, но и любить. Правила игры превратили любовь в какое-то боевое искусство… Вернее, обратную сторону этого искусства, без которой в нём самом, в общем-то, нет смысла. И, влекомый своей роковой влюбчивостью, тихоня Сахаси Минато время от времени поневоле вынужден проявлять вовсе несвойственную ему воинскую доблесть — надо ведь отвечать за тех, кого приручил… вернее, окрылил. Поэтому в перспективе у него — борьба с практически всемогущей организацией, которая превратила мирный город в поле битвы, и проверка на прочность теми, кто следует классическим принципам беспринципности: «цель оправдывает средства», «победителей не судят», «на войне и в любви все средства хороши» и т. п.

Если же подняться над бурлением страстей, и уже оттуда, с высоты птичьего полёта, глянуть на проблему выпущенной в чисто поле стаи из ста восьми ищущих партнёров «трясогузок», то перед нами предстанет грандиозный эксперимент по выявлению наиболее жизнеспособных форм брака. В самом деле — не отягощённые предрассудками и на сто процентов уверенные в своём выборе сэкирэй могут испробовать (и пробуют!) все возможные виды личных связей — от разнузданного «танго на троих» до целомудренной платонической (хотя и однополой) страсти, ну и, конечно же, все виды полигамии, моногамии и прочей «гамии», вплоть до нулевого варианта в исполнении Злодея, Который Живет На Крыше… Живёт, похоже, сразу со всеми сэкирэй и их асикаби, вместе взятыми. В этом состоит взятая им на себя роль «мастера игры». А творимое им безобразие лишний раз подтверждает передаваемую из поколения в поколения мудрость ролевиков: «Все мастера — козлы!»

Да, вот так незаметно мы и пришли к главной сюжетной идее. Вернее, к её конкретному определению: «ролевая игра на местности». Вот только… Знаете, кажется шотландцы говорят: «Хорошая шутка — это не шутка». Так вот, оказывается, лучшая игра — это не игра. Или, вернее, это игра, в которой всё по-настоящему. И этот прорыв в «настоящесть» из условности ролевой игры окатывает, как холодный душ — сразу, с первой серии. Да так, что стандартнейший для аниме фансервис и типичнейший герой-неудачник ничуть не мешают с ходу начать сопереживать и ему, и остальным персонажам, и даже ведёрные бюсты милашек-сэкирэй не могут этому помешать! В чём же дело? Почему такой простецкий сериал затягивает с силой, которая не снилась десяткам ему подобных — по большому счёту, ничем вроде бы не отличающихся? В этом-то наивном вопросе и заключён ответ на то, что такое магия искусства.

А магия в том, что искусство — это ведь изначально и есть игра! И неважно, что искусства, как эстетической категории, здесь не так уж много — азарт от игры вполне возмещает безыскусную (а местами и вовсе безвкусную) форму, в которую она облачена. Изысканное выражение «магия искусства» тут уже ни к чему — процедура больше походит на шаманское камлание, или, скорее, сакральное единение футбольных болельщиков, издающих единый выдох при виде мяча, на сантиметр разминувшегося со штангой. Языческий аниме-обряд здесь выполняет ту же функцию, что и игрок-мазила, напрямую передавая весь азарт игры (в данном случае — фильма) зрителю. И зритель получает истинное удовольствие — как от выпавших комбинаций сэкирэй, составляющих очередной раунд «королевской битвы», так и от бессовестных обхаживаний «гаремного» сюжета, удивляясь попутно, как же, чёрт возьми, приятно, когда тебя любят такое количество хороших и разных девушек! При этом не вспоминая, как в других точно таких же историях это оставляло его вполне равнодушным.

Вот что значит полное доверие к сочинителю, завоёванное тем, что упомянутый сочинитель не жмотничал, не скупился тратить на задумку свои личные драгоценные мысли и чувства, хотя мог бы запросто скопировать нужные моменты из других фильмов, коих не перечесть. В результате в придуманную им ахинею погружаешься легко и без усилий… Видимо, как раз потому, что, увлекая нас за собой, автор утонул в ней первым. И ему действительно в радость было её придумывать: выращивать день за днём, глава за главой, серию за серией — пусть даже из того мусора, из которого там (да и не только там!) принято делать коммерческие (да и не только коммерческие!) проекты, т. е. из типовых персонажей и стандартных сюжетных ходов. Главное, что он не остался к ним равнодушным, как это подобало бы профессионалу, который за деньги удовлетворяет желания клиента.

Здесь в профессиональное отношение к этому клиенту оказалось вложено отношение личное — понимание простого зрителя, который, если копнуть чуть глубже, оказывается самым что ни на есть дитём малым, с открытым ртом ждущим, что его распотешат сказкой. Увы, дожидается далеко не всегда… Но не на этот раз! Потому что на этот раз сказочник — не высокомерный профи, а такое же дитё малое. И эту сказку он сочинял не «для», не «назло», не «ради», а просто так — поиграть! В результате и вышло, наверное, не слишком оригинально, зато на диво заразительно и жизнерадостно. О бездушном же совершенстве формы пусть жалеет тот, кто провожает по одёжке… А мы лучше по новой перетасуем колоду из ста восьми карт. Ещё партию в «Трясогузку»?